— А я в этом и не сомневаюсь. Я тоже умею. Ладно, мне сейчас тащиться на их чертову пресс-конференцию. Выметайтесь.

* * *

Двигаться можно было только в одном направлении — назад, к началу. Ева стояла на дорожке около «Пяти лун» и смотрела по сторонам. А потом пошла к выходу из подземки.

«Итак, дождь, — размышляла она. — У меня в руке зонтик, сумка через плечо. Район неблагополучный. Я раздражена и немного напугана. Иду быстро, но смотрю по сторонам: как бы кто не выхватил мою сумку».

Она вошла в «Пять лун». Ее не беспокоили настороженные взгляды посетителей. Ош пыталась представить себе, о чем думала Сесили Тауэрс.

«Мерзкое место. Грязно. Пить я не собираюсь, даже садиться не буду: еще костюм испачкаю. Так, который час? Ну где он, черт подери?! Скорее покончить с этим. Какого черта я договорилась встретиться с ним здесь? Глупо. Надо было назначить свидание у меня в офисе».

Почему она так не поступила?

Потому что это личное дело, подумала Ева и закрыла глаза. Личное. А там слишком много людей, еще начнут расспрашивать… Нет, Тауэрс явно не хотела, чтобы этот человек приходил к ней в офис.

А почему не у нее дома?

Очевидно, он сам не хотел. А она была слишком зла (расстроена, взволнована) — и не стала спорить, когда он назвал время и место.

Нет, скорее зла, решила Ева, вспомнив показания бармена. Тауэрс все время смотрела на часы, сердилась, потом встала и вышла.

Ева пошла тем же путем, все время помня про зонтик и сумку. Идет быстро, каблуки стучат. А что потом? Он окликнул ее? Успела ли она его увидеть, узнать? Наверное. Может быть, даже сказала: «Вы опоздали»…

Он действует быстро. Конечно, район не из лучших, машин мало, но разве тут предугадаешь? Фонари тусклые, и все-таки кто-нибудь может выйти из бара или из клуба, что через дорогу. Короче — надо спешить. Один удар, и она падает наземь. Кровь брызжет во все стороны.

Он берет ее зонтик. Машинально. Или чтобы закрыться им? Уходит быстро. Не к подземке: он же весь в крови, даже здесь кто-нибудь может это заметить.

Ева прошла по два квартала в обе стороны, расспрашивая по дороге всех встречных. Большинство людей пожимали плечами, бросали на нее недоуменные взгляды: в Вест-Энде полицейских не очень-то привечают.

— А вы здесь уже были, — внезапно сказал кто-то за ее спиной.

Ева обернулась. Рядом стояла женщина — настолько бледная, что казалась почти невидимкой. Ее белесые волосы были подстрижены так коротко, что сквозь них просвечивал череп. Даже глаза у нее были бесцветные. «Наркоманка», — поняла Ева.

— Бывала. А что?

— Из полиции? — Наркоманка стояла, покачиваясь на негнущихся ногах. — Видела, как ты трепалась с Крэком. Вот уж дебил!

— Пожалуй. А вы были здесь той ночью, когда зарезали женщину?

— Богатая была, красивая… Видала по телику, когда меня в вытрезвитель загребли.

Ева чуть не выругалась от разочарования. Потом вдруг сообразила:

— Как же вы видели меня с Крэком, если были в вытрезвителе?

— А я туда к вечеру попала. Или на следующий день… Уж и не помню.

— А вы не видели ту красивую и богатую раньше?

— Не-а. — Альбиноска принялась исступленно сосать палец. — Не видала.

Ева посмотрела на дом неподалеку.

— Вы здесь живете?

— То здесь, то там.

— А вы были там в ту ночь, когда зарезали эту женщину?

— Разве упомнишь? Но в «Пяти лунах» не была. У меня кредит вышел. — Она улыбнулась, обнажив гнилые зубы. Пахло от нее омерзительно. — Особенно не погуляешь, когда кредит вышел!

— Тогда еще дождь шел, — подсказала Ева.

— А, дождь? Люблю дождь. — Лицо ее начало подергиваться, но взгляд по-прежнему был затуманенный. — Смотрю на него из окна.

— Может быть, вы кого-нибудь заметили?

— Люди приходят, люди уходят, — сказала наркоманка нараспев. — Иногда с улицы музыку слышно. Но той ночью — нет. Только дождь шумел. И люди все бегом бежали. Растаять, что ли, боятся?

— Вы видели кого-то, бежавшего под дождем?

Бесцветные глаза внезапно посмотрели на нее осмысленно.

— Может, и да. Сколько дашь?

Ева сунула руку в карман. Там было несколько долларов — вполне достаточно за эту информацию. Она показала их наркоманке и тут же снова убрала руку.

— Что ты видела?

— Парень какой-то мочился вон там, на аллее. — Она не сводила глаз с Евиной руки. — Или его рвало. Трудно сказать.

— Он держал что-нибудь в руках?

— Только свой прибор! — загоготала она. — А потом он просто прошел по улице. Там никого больше и не было. Сел в машину… Он вон там ее оставлял. Видно, не из местных.

— Почему ты так решила?

— Машина была больно новая. Тут таких не бывает. У Крэка есть машина и у того типа, что живет напротив, тоже. Но они не так сверкают.

— Расскажи мне о парне, который сел в машину.

— Чего рассказывать-то? Сел да уехал.

— А во сколько это было?

— А мне откуда знать? Во мне ничего не тикает. Ночь была. Ночью лучше. Днем у меня глаза болят, — захныкала она. — А черных очков нету.

Ева вытащила из кармана защитные очки — она сама терпеть не могла их носить — и сунула альбиноске. Та сразу нацепила их на нос.

— Какую дешевку копам выдают! Вот дерьмо!

— А во что он был одет? Тот парень, который сел в машину.

— Да откуда мне знать? Вроде в пальто был. Темное такое, длинное. Точно, длинное. Оно еще распахнулось, когда он стал зонтик закрывать.

— У него был зонтик? — встрепенулась Ева.

— Так дождь же шел! Некоторым не нравится мокнуть. Красивый, — сказала она мечтательно. — Яркий…

— Какого он был цвета?

— Яркий, — повторила наркоманка. — Так дашь деньги-то?

— Получишь ты свои деньги. — Ева взяла ее под руку, отвела к ступеням у входа в здание и усадила. — Давай-ка вспомни поподробнее.

* * *

— Полицейские ее не застали. — Ева расхаживала по кабинету, а Фини сидел, развалившись на стуле. — Она попала в вытрезвитель на следующий день после убийства Тауэрс. Я проверяла. Ее выпустили неделю назад.

— Хороша свидетельница! Наркоманка! — заметил Фини.

— Фини, она его видела! Видела, как он садился в машину, видела зонтик…

— Будто ты не знаешь, что они под кайфом что угодно увидят. Видела в темноте, под дождем да еще издалека?

— Но она же рассказала про зонтик! Черт возьми, про зонтик никто не знал!